НЕУПРАЗДНЯЕМЫЙ ТЕАТР

Народный артист России, член Совета при президенте Российской Федерации по культуре и искусству певец Олег Погудин о юбилее Булата Окуджавы и судьбе его песен.  

В этом году Булату Окуджаве исполнилось бы 95. 
Его песня к фильму об обманутых надеждах целого поколения стала церемониальным маршем, его прекрасную прозу читают немногие, его  киновоплощение в «Таинственной страсти» особо не запомнилось,  а его появление на экране в «Заставе Ильича» стало киноклассикой.. 

В начале пути поэта советская критика назвала его "Вертинским для недоучившихся студентов", а Дмитрий Быков в своей монографии разделил людей на две группы: поклонников Окуджавы и поклонников Галича и провозгласил Булата Шалвовича реинкарнацией Блока. 

Мы помним его песни для кинофильмов, способные сделать плохой фильм сносным, а неплохой – великим,  гимн КСП, прозу, печатавшуюся, как, например, "Путешествие дилетантов" не в толстых литературных журналах, а в "Науке и жизни"... 
Все это казалось чем-то маргинально-интеллигентским с одной стороны, но  маркером и знаком принадлежности к определенному кругу  - с другой. 
Пароль: "Закрытой двери грош цена". 
Ответ: "Замку цена копейка". 
Года минули, страсти не улеглись, но представление об эпохе, именах и их значении изменилось. 

И уже ясно видно, что громкие стадионные шестидесятники для нашей литературы в чем-то маргинальны, а Окуджава - поэт, являющийся продолжателем традиции Серебряного века (почти последний символист) определил мировоззрение целого поколения. 

Ничего удивительного в этом нет.  Мы с этим уже сталкивались.  Маяковский называл Анну Ахматову – Ахматкиной, а в пьесе «Клоп» поместил Булгакова в «список умерших слов», что вызывало громовый хохот зрителей театра Сатиры, где «Клоп» был поставлен в семидесятые – ведь это были те люди, которые брали почитать на одну ночь «Мастера и Маргариту». 

Примерно то же произошло и с Вертинским, который сейчас популярнее, чем 30 лет назад, и с Георгием Ивановым, тридцать лет назад практически никому неизвестными.     
При этом со временем стало видно и другое. Хотя многие поэтические произведения Окуджавы по отдельности достаточно уязвимы, в них есть что критиковать, но в целом они образуют монолитный корпус текстов, обладающий художественной ценностью, тайной пушкинской и явной личностной свободой, верой, пусть и не привязанной к конфессии, но видимой в том свете, который шел от его творчества.  

А еще в них есть  рыцарское отношение к женщине, благородство и достоинство, горькая язвительность и печальная ирония. 

Да и вообще мы научились понимать, что некоторая не гладкость, шероховатость, не отполированность текста часто - признак его подлинности. 
Ахматова могла написать 
"Этот, уходя, не оглянулся, 
Этому я эту песнь пою..", 
Поэт -песенник расставил бы все местоимения по местам. 

 По словам Томаса Элиота, у настоящего поэта   высказывание о себе всегда превращается в высказывание о своем времени… 

И это справедливо…  

Потертые костюмы сидят на нас прилично, 
и плачут наши сестры, как Ярославны, вслед, 
когда под крик гармоник уходим мы привычно 
сражаться за свободу в свои семнадцать лет.  

Написал Окуджава в молодости 

Не будем плакать о былом. Пускай всё так — и это дело.  

Успеть бы сердцем поделиться…. – в одном  из поздних стихотворений. 

 И между ними – время.  

Время непростое и не всегда доброе.  И то время, в которое людям всегда были нужны Вера, Надежда и Любовь. 

Окуджава появился перед зрителями с песней, начинающейся словами «Надежда, я вернусь…»  

Потом были и «Надежды маленький оркестрик», и «Я вновь повстречался с надеждой», и «Надежда, белою рукою…» 

Мне не хочется писать 

Ни стихов, ни прозы, 

хочется людей спасать, 

выращивать розы,  

- сказал Окуджава в одном из ранних стихотворений… 

Но писал. И спасал. Как собственно все русские поэты. 

Но Окуджава не просто поэт – он поэт поющий. И значит встает вечный вопрос: можно ли и нужно ли петь Окуджаву после Окуджавы (Такие же вопросы вставали во время юбилея Высоцкого, во время юбилея Вертинского и, видимо, встанут еще не один раз). 

Я бы начал отвечать на этот вопрос с того, что напомнил – Окуджава был поэтом звучащего слова. Пушкин или Блок читали свои стихи нечасто, а вот Окуджава всю свою творческую жизнь выступал перед людьми.  

И это значит, что его слово должно звучать с подмостков и дальше.  

Как звучать? 

По-разному. И под самый простой гитарный аккомпанемент и под оркестр. 

Булат Шалвович не был музыкантом (как и Вертинский), но в его песнях скрыта внутренняя музыкальность, и их аранжировки схожи с огранкой   камня – они позволяют что-то подчеркнуть, что-то высветить.  Не надо забывать и про его сотрудничество с Исааком Шварцем, за время которого было написано множество прекрасных «не бардовских» песен.  

На концертах я исполняю песни Окуджавы и аккомпанируя себе на гитаре и в сопровождении камерного ансамбля, а мог бы петь и с симфоническим оркестром.  

Вообще то, что с материалом можно работать – признак его классичности. Попробуйте выжать что-нибудь кроме пародии из неумелых стихов или песен. 

И еще не могу не сказать, что творчество, собственно художественное делание или подтверждает, или опровергает все искусствоведческие концепции. 

Одно дело прочесть в монографии, что Окуджава – последний символист и его творчество во многом пересекается с творчеством Вертинского, а другое услышать в концерте-спектакле «Серебряный век» и Блока, и Вертинского, и Окуджаву и убедиться, как они созвучны. 

Есть две книги о страшном и тяжелом двадцатом веке – одна - «Факультет ненужных вещей» Юрия Домбровского, другая - «Упраздненный театр» Булата Окуджавы. 

Обе они по большому счету о том, что есть вещи, которые никогда не станут ненужными, и театр неупраздняем, потому что честность, благородство и достоинство необходимы всегда, и нам всегда важно слово большого поэта, которое может изменить если не мир, то нас. 

Народный артист России Олег Погудин. 

Автор фото Булата Окуджавы Александр Тягны-Рядно. 

Фотографии Олега Погудина предоставлены пресс-службой артиста.