Андрей Цветков-Толбин: «В опере «Один день Ивана Денисовича» у меня маленькая роль, но любимая»

Такое признание Андрея Цветкова-Толбина о своем выступлении в спектакле «Один день Ивана Денисовича», созданного на музыку Александра Чайковского в постановке режиссера Георгия Исаакяна не могло не расположить. Поэтому захотелось попросить солиста Большого театра подробнее рассказать о постановке, в которой он участвует. 

На самом деле премьера оперы состоялась 7 декабря 2018 года на Камерной сцене имени Б.А. Покровского Большого театра России и была приурочена к 100-летию со дня рождения Александра Исаевича Солженицына (1918-2008).  А недавно два эти  спектакля, один за другим, состоялись в рамках четвертого фестиваля музыкальных театров «Видеть музыку», который проходит с 16 сентября по 11 ноября с.г. на разных театральных площадках Москвы с участием московских и региональных музыкальных театров.  

= Зачин этого проекта был еще до присоединения Камерного музыкального театра к Большому. Практически, «Один день Ивана Денисовича» стал первым премьерным спектаклем, который прошел на Камерной сцене им. Б.А. Покровского Большого театра России. 

- Мне спектакль понравился.  

= Спектакль удивительный. Как говорила Анна Ахматова, саму повесть должен прочитать каждый из 200-миллионного населения СССР. Она и сегодня актуальна. Недавно я стоял в ожидании встречи недалеко от того места, где арестовали Павла Устинова, на Пушкинской площади, около «Известий». И вдруг представил, что меня хватают, бьют и шьют судебное дело. А я - аполитичный человек, вхожу в Совет по культуре Молодежного парламента при Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации.  

- Что скажете о режиссере спектакля? Ведь это его вторая постановка оперы «Один день Ивана Денисовича», поставленная по одноименной повести Александра Исаевича Солженицына, где представлен один день из жизни заключенного ГУЛАГа. Ее мировая премьера состоялась в 2009 году в Пермском театре оперы и балета, когда Георгий Исаакян был его художественным руководителем. Тогда Александр Чайковский,  в год 90-летия автора, специально по заказу театра написал эту оперу. Спектакль получил семь номинаций Национальной театральной премии «Золотая маска». И по итогам голосования жюри ее лауреатом стал музыкальный руководитель проекта, дирижер Валерий Платонов. 

= Георгий Исаакян - один из лучших музыкальных режиссеров, с которым мне посчастливилось работать. Как актер, я с ним сделал два спектакля. Первый - «Мелкий бес» Александра Журбина, поставленный  по мотивам одноименного романа Федора Сологуба на либретто Валерия Семеновского и самого композитора. В нем я играл главную роль Ардальона Передонова. Это была мировая премьера в Камерном музыкальном театре имени Б.А. Покровского.  

И второй - «Один день Ивана Денисовича», для которого Георгий Исаакян вместе с Александром Чайковским подготовил либретто. При этом он был в переписке с Александром Солженицыным, который, дав добро на постановку, писал ему, что согласен, чтобы эта повесть стала оперой.  

Я восторгаюсь и восхищаюсь этим талантливым человеком, его неудержимой фантазией, полетом мысли, его правильной логикой. Самое главное, что в нем есть абсолютное подчинение музыкальному и драматическому материалу. Перед каждым спектаклем я говорю себе: «Главное, не зареви на сцене».  

- Какая роль Вам досталась?! 

= В этом спектакле мне дали роль сосланного режиссера Петра Михайловича,  который ведет диалог с Цезарем Марковичем, тоже творческим деятелем. И мы среди лагерного кошмара беседуем с ним об Эйзенштейне, Завадском. Эта опера, можно сказать, не вокальная, а, прежде всего, драматическая. И для меня это оказался большой подарок судьбы. 

К тому же, я был в Магадане, когда ставил с артистами Магаданского государственного музыкального и драматического театра им. М. Горького одноактную оперу «Боярыня Вера Шелога» Н.А. Римского-Корсакова. И посетил там мемориал «Маски скорби» Эрнста Неизвестного, посвященный жертвам политических репрессий, которые были заключены в исправительно-трудовые лагеря на Колыме. Внутри монумента расположена стилизованная копия тюремной камеры. Меня даже возили в полуразрушенные лагеря, которые там остались. Также мне удалось побывать в квартире незабываемого певца Вадима Козина (1903-1994), несколько лет отбывавшего наказание в Северо-Восточном исправительно-трудовом лагере и который до конца жизни жил в Магадане, оставаясь своеобразной достопримечательностью города.  

                 Таким образом, я ужаснулся, прикоснувшись к машине смерти, запущенной в нашей стране, которая уничтожила целый пласт интеллигенции, рабочего класса, разные национальности. И за что и ни за что. 

- Вы сказали, что в этой опере у Вас «маленькая роль, но любимая».  

= Да, я играю сосланного режиссера под названием Х-123. Это порядковый номер, который пришивали к телогрейке, шапке и  штанам человека, отбывающего наказание. 

Как я себе трактовал этот образ? Если по первому образованию я – артист, то по второму – режиссер. И был такой режиссер, народный артист РСФСР Леонид Варпаховский (1908-1976), ученик Всеволода Мейерхольда, которого сослали в Магадан отбывать наказание. Днем он работал на прииске, копал, бил камни суровой Земли. А вечером занимался самодеятельностью. В 1945 году он поставил первую оперу на магаданской сцене Джузеппе Верди «Травиата» по роману А. Дюма-сына "Дама с камелиями", в том числе с участием заключенных. А я оказался первым режиссером, который поставил на магаданской Земле классическую русскую оперу «Боярыня Вера Шелога» Н.А. Римского-Корсакова спустя более 70 лет после той «Травиаты», посвятив ее Леониду Варпаховскому. 

 Самое главное - в либретто не изменено ни одно слово самого Солженицына. То, что поется в опере, адаптировано Исаакяном на музыкальную партитуру: в ней нет ничего выдуманного, все, как в повести «Один день Ивана Денисовича».  

Небезынтересно, что первым названием повести было: «Щ-854»  или «История одного зэка».  

- В спектакле необычная сценография, которая превратила зал в зону за колючей проволокой.  

= Сценография потрясающая. Заходя в зал, зрители видят обволакивающую его колючую проволоку, тускло светящиеся фонари, передаточные окна вдоль стены, как в камерах. Тем самым они сразу как бы попадают в атмосферу лагеря, ощущая безысходность и трагедию существования. И, при этом, они начинают понимать, что такое может случиться с каждым. Люди жили, а у подъездов стояли черные катафалки, которые кого-то увозили в неизвестность. И никто не знал, кто на кого доносит, все сидели как на пороховой бочке. В данном случае сценографу Алексею Вотякову удалось сделать так, что люди с первой секунды, заходя в зал, попадают в состояние: «а что же дальше?». Некоторые после спектакля выходили с холодными руками и слезами и признавались: «Мы как будто побывали на зоне». 

- Не жарко ли было играть в телогрейках и валенках на ногах?  

= Фаина Раневская как-то сказала: играют в карты, на бегах, играют дети. По-моему, для любого театра -  музыкального и драматического - применимо слово жить. Мы не играем этот спектакль. Мы живем на сцене посредством вокала, и еще говорим.  

На сцене все пространство застилает какое-то марево; все, как в тумане, и не поймешь, где главный герой, где – не главный, периодически возникают какие-то вспышки под прожекторами. Недаром в первом действии почти никто из солистов не поет. Мы просто находимся на сцене, чтобы прожить тяжелую каторжную жизнь, пронести роль каждого так, чтобы достучаться до сердец зрителей.  

- А как работалось с дирижером, сыном Александра Исаевича Солженицына?  

= Дирижер Игнат Солженицын - потрясающий музыкант, ученик Геннадия Николаевича Рождественского, который был с 2012 по 2018 гг. музыкальным руководителем Московского государственного академического Камерного музыкального театра им. Б.А. Покровского. Могу сказать, что мне, как артисту, было удобно работать с ним. Он – чуткий, трепетный, понимающий, музыкальный. Как мне показалось, интеллигентный, образованный и добрый человек. И, наверно, принципиальный. У всех нас есть какие-то принципы, внутренние законы, руководствуясь которыми, мы иногда даже не думаем, к каким последствиям для других могут привести те или иные наши действия… 

     Алла Буловинова 

Фото автора