Сцены из супружеской жизни: любовь на фоне революции

Интро 

Солнечное утро. Марина (Юлия Высоцкая), воздушная и нежная, как ванильное облако, сидит на просторной кухне за столом, залитым весенним светом, и листает журнал. Возможно, именно там она только что прочитала ту самую фразу, которая положит начало разговору длиною в жизнь. 

Иван (Александр Домогаров) немного старше Марины. Строго прямолинейный, как и его утренние пробежки из комнаты в комнату в попытках найти потерянные вещи и не опоздать на работу. Его цвет — глубокий серый. Цвет стабильности и уверенности в себе.   

Иван и Марина оттеняют друг друга и подчеркивают, выгодно дополняя. В их жизни есть почти всё, что надо. Или это всего лишь «как у других»? 

«Мам, не брала я твой пояс из собачьей шерсти!» 

За тем самым распахнутым окном, в которое льётся утренний свет, живёт город 90-х. В те времена оглядываться на жизнь других было в разы популярнее, чем сейчас, ведь все были условно равны по определению.  

Вопрос «а надо ли это мне?» станет трендом не раньше, чем через 20 лет. А пока Иван и Марина (так и хочется назвать их Иван да Марья, но режиссёр Андрей Кончаловский намеренно уходит от клише)оказались по разные стороны 40-летнего рубежа – времени, которое называют кризисом среднего возраста, а по-простому «седина в бороду, бес в ребро». 

И вот уже обычный телефонный звонок от мамы запускает цепную реакцию внутрисемейных разборок. Мы привыкли к тому, что конфликт отцов и детей – это детство, школа, максимум юность. Когда тебе 30-40, он уже должен быть исчерпан. Но это если ты зрелая уверенная в себе личность. Часто ли в паре оба человека – зрелые личности? Увы, но нет. И здесь типичный пример: позвонила мама, внесла сумятицу в планы взрослых семейных людей, и солнечный луч озарил пыль, старательно заметённую супругами под кровать.  

Свежий ветер или сквозняк? 

Сценическое решение постановки впечатляет своей лаконичностью и насыщенностью: на протяжении всего первого отделения мы видим колыхание балконных занавесок. Это свежесть? Скорее, сквозняк. Он гуляет в отношениях Марины и Ивана уже давно, но они его, как и зрители, считают свежим ветром. 

Ещё один достойный внимания режиссёрский ход: видеовставки на затемнении смен сцен. На левой половине экрана мы видим кадры из новостей тех лет или популярные в те времена телепередачи, правая часть отдана хитам тех времен. Времен, где юный Филипп Киркоров с наивным детским взглядом ищет в песне свою Атлантиду, а Ирина Аллегрова ещё не шальная императрица, а девочка, которая не хочет быть чьей-то игрушкой. Мы ныряем в те времена, молодеем на 25-30 лет, пускаем скупую слезу и прощаем героям все недоразумения, мол, «не мы такие были, жизнь такая была». 

Когда распадается страна и все вокруг хотят перемен (странно, что в подборке песен не было Цоя), то и на свою «ячейку общества» начинаешь смотреть как на то, что хочется поменять. Когда вокруг всё меняется и встаёт с ног на голову, то уже и повод для перемен в семье будто не нужен. Просто скажи: мне это надоело! И иди ломай.  

На самом деле повод, конечно, был. 

«Мы о разном мечтаем, и с букетом цветов я бесцельно блуждаю в лабиринтах из слов»  

Она не знает, куда себя деть.  

«А если бы я изменила? А если бы я влюбилась?» — провоцирует Марина мужа. 

Иван – будто олицетворение того ещё СССР, а Марина уже новая, уже европейская Россия: свежая, мечущаяся, пока не понятная и не понятая. Так и в их квартире: на стенах всё ещё висят черно-белые фото родителей, а на диванах уже появляются подушки в этническом стиле. Старая страна уживается с новой на одной территории. 

Они будто измеряют проблемы разными гирьками на весах.  

Конечно, акула в фильме «Челюсти» ненастоящая, а проститутка в «Красотке» настоящая! — возмущается он. Разумеется, разговор тут не только и не столько о фильме. Они уже на этом этапе не могут воспринимать проблемы и достижения друг друга как одинаково «настоящие».  

Она бросает в воздух слова, не замечая того, что он их не только слушает, но и воспринимает как совет, как руководство к действию.  

«Я стараюсь изо всех сил!» 

Включается школьный триггер: стараюсь — значит, ломаю себя, но пока у меня не получается.  

И вот, когда она с совершенно добрыми побуждениями уверяет, что старается, то он видит лишь её дискомфорт, и ему хочется избавить её от дискомфорта.  

Как? Сделать то, что она посоветовала. Наверное, это действительно решит проблему. Тем более не он же это предложил, а она сама.  

А она сама даже не подозревает, что её выкрики в пустоту были восприняты как «сделай это!». Он сделал. Она шокирована, обескуражена и не понимает: зачем? Что было не так? 

В антракте один из зрителей поделился размышлениями со своей спутницей: «Человек чувствует себя счастливым, когда убеждает себя, что он счастлив. То есть счастье — это самообман».  

«Психолог сказал, чтобы я всё записывала в блокнот» 

Я записываю. Это мне помогает выражать мысли. 

Врываясь в её блокнот, мы видим маленькую девочку, которая ждёт и ошибается. И это мощный символ для понимания её поступков. Он этого не видит или не хочет видеть. 

Когда чего-то яростно не хватает, мы идём искать это на стороне. Это проверка для обоих супругов. Для одного из них — проверка найденным, для второго — проверка одиночеством. Парадокс: не всегда найденное — это именно то, что тебе нужно. Но, безусловно, оно лучше, чем ничего.  

И вот уже новая жизнь, новая сцена. Нет уже привычной нам комнаты, залитой светом. Нет сквозняка. Есть его кабинет, где всё строго, правильно, по полочкам, как и в его голове. Это уже не её пространство, окутанное флёром и словами, летящими в воздух. Это его мир, в котором не слова, а действия. 

Но в этом мире он лишается важной вещи: заботы. На сцене будто бы постаревший не на год, а на все 10 лет мужчина. Да и она уже не куколка, а бабочка, вот только не порхает с наивно брошенными на ветер словами, а выдвигает серьёзные требования.  

«Мы оба сидим у разбитого корыта и грыземся, как две собаки» 

Эмоционально безграмотны — вот два слова, к которым нас подводят в середине второго отделения, и в чем выражен, пожалуй, смысл спектакля. Нас многому учат в школе и вузе, но только не общению, пониманию, умению слушать и слышать. Нас не учат жить рядом: попытаться понять точку зрения другого, осознать её, почувствовать боль человека, помочь ему, помочь себе, настроиться на общую волну. 

«Мы оба падаем вниз и нам не за что ухватиться» 

Слова из сна Марины в конце спектакля — это не только об их отношениях. Это о стране, на фоне которой разыгрался спектакль «Сцены из супружеской жизни». Да, основой для спектакля стала пьеса шведского драматурга и сценариста Ингмара Бергмана, но в реалиях России, появляющейся на обломках СССР, слова героев звучат не только особенно актуально, но и особенно обреченно.  

А то, что спектакль, появившийся в марте прошлого года, вызывает эмоции у зрителей, подтверждает: мы до сих пор в состоянии перемен и до сих пор стойко ощущаем разбалансировку.

Мы становимся новыми: она мне изменяет, а мне все равно. Наступает тот возраст, когда все равно. И когда ты понимаешь, что искал, а что нашел… 

«Кондуктор не спешит, кондуктор понимает…»