Илья Золкин: «Постановка «Чайки» Оскара Коршуноваса удачна в тех рамках, в которых ее возможно воспринимать»

В Московском Художественном театре имени А.П. Чехова (МХТ) в очередной раз, в год 160-летия Антона Павловича, поставлена его знаменитая на весь мир пьеса «Чайка». После ее триумфальной постановки К. С. Станиславским и Вл. И. Немировичем-Данченко в 1898 году изображение чайки стало эмблемой на занавесе театра.   

Что касается спектакля, то знаменитый 51-летний литовский режиссер-постановщик Оскар Коршуновас, являющийся также одним из создателей и художественным руководителем независимого театра под названием Театр Оскара Коршуноваса (сокращенно – ОКТ, Вильнюсский городской театр), выводит совершенно новую формулу «Чайки», которая одновременно оказывается и формулой нашего времени. 

Небезынтересно, что Коршуновас несколько лет назад уже ставил «Чайку» в своём вильнюсском театре ОКТ и даже привозил ее на гастроли в Россию… 

Примечательно, что диалог о новой постановке «Чайки» на легендарной сцене МХТ появился неожиданным образом. По окончании генерального прогона спектакля мы с моим коллегой, театральным обозревателем и фотопортретистом Ильей Золкиным, попрощавшись, разъехались по домам. Но противоречивые чувства, связанные с  увиденным в спектакле, не давали покоя до тех пор, мне не удалось через смартфон поделиться ими с Ильей Дмитриевичем. На это, в то время, когда мы ехали в метро в разные стороны, ушло 24 минуты, которые от начала до конца фиксировали поминутно наше общение. 

 - В этом спектакле нет образов, представленных в пьесе А.П. Чехова, - начала я с откровенного признания. - Там есть знакомые имена героев. Они самовыражаются по поводу знакомых образов. Долго ли проживет такая постановка? 23.23 

= Образов, действительно,  нет. Я как раз об этом хотел сказать. 23.23  

Но постановка проживет несколько лет. Для современного театра она достаточно удачная и с хорошим ансамблем. 23.24 

- Понятно, что в спектакле ансамбль. При этом осознаешь, что не только современный мир изменился, стал бездуховным, но и этот спектакль, по сути, претерпел коренные изменения: в нем все герои (за небольшим исключением) - истеричные сплошь … 23.25 

= Да, от Чехова остались только сквозной сюжет и имена персонажей, а дальше представлена  авторская история. 23.25 

 Хотя на сцене - живые люди, нервно чувствующие окружающий мир и находящиеся в тревоге по поводу своего места в нем. 23.26  

Это схоже с тем, в какой тревоге находится современное общество и массы его представителей. В этом смысле в спектакле задана верная интонация. 23.26 

Я вижу необычно представленную в этом спектакле Ирину Николаевну Аркадину, по мужу Треплева, актрису (Дарья Мороз) и верю ей. Но как зрителю, мне хочется видеть героиню, которой хотелось бы еще подражать и сопереживать. Этого не происходит. 23.27 

Сложно сопереживать персонажам глубоко не симпатичным. 23.28 

Хотя бабы, представленные в этом спектакле, очень привлекательны. Коршуновас вытащил из них нерв и женскую дерзость. Особенно из Светланы Устиновой (Маша, дочь Ильи Афанасьевича Шамраева (Евгений Сытый), 
поручика в отставке, управляющего у Сорина). 23.28 

- Конечно, это отвечает нерву сегодняшнего дня. Так что здесь не надо говорить ни о Маше, ни о Нине Заречной, ни о Тригорине и т. д.  по Чехову. Здесь очевиден другой сказ – вымысел режиссера, что он хотел сказать или показать: это безумный, безумный мир. 23.30 

Это как любой человек в современном мире, живущий только самозащитой, став беззащитным. 23.34 

= Поэтому я и говорю – постановка достаточно удачная в тех рамках, в которых это возможно воспринимать. В ней, более или менее, есть актуальность и адекватная художественная мысль.  Я вам вдогонку послал на почту статью, что-то вместо рецензии  Алексея Вадимовича Бартошевича о «Трех сестрах» А.П. Чехова во МХАТе имени М. Горького. См.: https://www.colta.ru/articles/theatre/23699-aleksey-bartoshevich-o-rekonstruktsii-spektaklya-tri-sestry-v-mhate-imeni-gorkogo. Подобные постановки куда как хуже. Здесь же все честнее. 23.34 

Если вы смотрите спектакль и категорически не принимаете его художественный мир, вам не комфортно в нем существовать, то это не значит, что спектакль плохой. 23.37 

В мировой культуре есть великие произведения, совсем не гладящие зрителя по голове, а говорящие о насилии и многих неприятных человеческому глазу вещах. 23.38  

- Мы же говорим о Чехове, а значит нельзя обойтись без любви… 23.40 

= Это банальные штампы. 23.40 

 Для одного Чехов – это любовь, для другого что-то противоположное. 23.41 

- Если мы видим пьесу Чехова, то всегда рождается сострадание к его героям… Здесь же ни один герой не вызывает сострадания. Потому что здесь произошло глумление над образами. 23.42 

= Я еще раз повторяю:  для вас Чехов – это сострадание. А для Коршуноваса – это что-то другое. Все видят мир по-разному. Коршуновас – режиссер, а не иллюстратор великой драматургии. 23.43 

К сожалению, театр перестает нести  перед зрителем ту миссию, которую он нес несколько столетий – давать надежду. Театр трансформируется. 23.45 

- Спасибо за разъяснение… Театр сегодня зависит от таких режиссеров, как, например, Кирилл Серебренникова. Как он видит и чувствует мир, и подобные ему  художники, так его и отображают. Как в живописи: есть же Аркадий Пластов, а есть и Казимир Малевич. И тем и другим восторгаются разные зрители… 23.46 

= Да, так и есть. Просто советское искусство было несколько иным. Изменилось общее мировоззрение и принципы подхода к классическому тексту. В этом суть. 23.47 

Постскриптум: В спектакле заняты актеры разных поколений: Станислав Любшин (Пётр Николаевич Сорин, брат Аркадиной), Кузьма Котрелёв (Константин Гаврилович Треплев, её сын, молодой человек), Паулина Андреева (Нина Михайловна Заречная, молодая девушка, дочь богатого помещика), Евгения Добровольская (Полина Андреевна, жена Шамраева), Игорь Верник (Борис Алексеевич Тригорин, беллетрист), Станислав Дужников (Евгений Сергеевич Дорн, врач), Павел Ворожцов (Семён Семёнович Медведенко, учитель). 

Мнениями о новом спектакле «Чайка» в МХТ поделились  

 Илья Золкин и Алла Буловинова 

Фото с сайта театра МХТ