Развилка двух дорог / «Двое видят двух» в Театре «Человек»

Елена Омеличкина

30 сентября в Московском драматическом театре «Человек» состоялось открытие лаборатории «Человек. Поэт», на котором был показан эскиз спектакля Андрея Савостьянова «Двое видят двух» по стихотворениям американского писателя XX века Роберта Фроста. Герой поэта – фермер из новой Англии, выбравший изолированное существование в вечном противоборстве с причудами природы, в чьем монотонном голосе звучит глухая нота без восклицательных знаков и подъема голоса, некая недоговоренность человека, который познал экзистенциальный ужас как некое предчувствие. Но это не отказ от общества в его романтическом европейском варианте, а ощущение потери как метафоры мужества. Его дом сколочен из досок, которые, в свою очередь, сделаны из дерева. Протестантская вера предполагает понимание дома как узурпации пространства, а лес вокруг воспринимается как символ смерти и одновременно как источник жизни. В конечном счете, для американского пуританина все оказывается на своих местах. Обыденные ситуации транслируются в диалогах, когда собеседники произносят простые слова, а не Имя всуе. Дистанция между тем, что необходимо сказать, и тем, что сказано, минимальна. В нежелании прятаться от истинного мира, в беседах, где вдруг звучит нота недоверия, рождается греческая трагедия – невозможность до конца понять и принять близкого человека. 

В любовной лирике герой Роберта Фроста не объясняется в великом чувстве и ни в чем не клянется. Это тонко отразил в своей пьесе «Двое видят двух» Андрей Савостьянов, зафиксировав крайний полюс в отношениях женщины и мужчины, когда неутешная скорбь сталкивается с беспомощными попытками эту боль успокоить. Глубоко чувствующая женщина не хочет и не может смириться со сдержанной рассудительностью мужчины. Жена Роберта Элинор стала адресатом всей его любовной лирики, вместе они тяжело пережили потерю первого сына, что отразилось в его стихах. Но литературные биографии, как известно, все упрощают. Для режиссера было важно некое отстранение, взгляд на трагедию с высоты прожитых лет. Появление фигуры автора (Андрей Савостьянов), который оглядывается назад, в прошлое, становится символичным. История взаимоотношений мужа (Дмитрий Ануров) и жены (Елена Соколова) рассматривается через призму времени.  В их основе – выбор пути, когда человек, стоя на развилке двух дорог, должен принять судьбоносное решение. Но первая встреча, как и последующие, приносит не более чем временную радость – влюбленность и забвенье здесь идут рука об руку. Их семейная идиллия иллюзорна, а дверь во внешний мир отворить оказывается не так уж сложно. В поэзию вмешивается «сухая проза о дожде зимой».

Столкновение двух разных вселенных – женщины и мужчины – достигает апогея, ибо он «тосковал, а все ж не захотел Позвать тебя с собой и в этот раз», она настаивает: «Меня найти Он должен сам, как и оставил сам». Место для ее любви – Земля, в то время как он мечтает взбираться на березу все выше к небу. И только трезвый голос Автора способен их рассудить: «Занятия бывают Похуже, чем катанье на березах». В спектакле Андрея Савостьянова финал остается открытым, дом опустел, любящие друг друга люди расстаются, но не навсегда. «Весь мир, казалось, вымер или спал» для них двоих, а неизбранная дорога на время кажется куда привлекательнее знакомой. Но это все лишь мечты о несбывшемся, попытка вернуться в прошлое, которое давно рассеялось в тумане жизни.

До и после просмотра эскиза спектакля «Двое видят двух» зрители имели возможность ознакомиться с работами фотохудожника Виктории Ли, которые она создала, вдохновившись поэзией и личностью Фроста. С помощью нейросети была сгенерирована речь Фроста на русском языке (Константин Хаджиев), а также несколько фотографий. Денис Шишков написал балладу на немецком языке, которую «исполнила» голосовая модель американского поэта. Открытие лаборатории «Человек. Поэт» стало настоящим событием, вызвав живую реакцию зрителей, активно включившихся в ее работу.

После спектакля мы побеседовали с его создателями и участниками.

Андрей Савостьянов, автор пьесы, актер и режиссер спектакля «Двое видят двух»

- Андрей, в середине прошлого века Умберто Эко ввел в оборот понятие «открытый текст», которое отражает вовлеченность читателя в сотворчество и даже соавторство. В спектакле «Двое видят двух» Вы выступаете в трех ипостасях: драматург (создавший пьесу из стихотворений Роберта Фроста), режиссер и актер. В каких Вы теперь отношениях с автором, и какой Фрост Вам открылся?

- В процессе работы я все время искал сюжет. К сожалению, я не читал пьес Фроста, их нет в русском переводе. Известно, что ВУЗ дает нам некую систему, способ работы с текстом. А дальше все зависит от твоего желания заниматься самообразованием. Иосиф Бродский «познакомил» меня с  Хорхе Луисом Борхесом, Борхес  ̶  с Кортасаром, Корстасар  ̶  с другими классиками. И вот, в 1998 году я открываю маленький томик, откуда со мной «разговаривает» Роберт Фрост словами в интерпретации переводчика Андрея Сергеева. Бродский узнал Фроста благодаря Сергееву, а я, в свою очередь, начал изучать наследие американского поэта после того, как прочитал эссе Бродского о нем. Все закольцевалось. Теория рукопожатий весьма интересна. У меня дома лежит книга Фроста, подписанная Сергеевым своему приятелю. Мне ее подарил актер Иван Лакшин, сын академика, выдающегося прозаика и литературоведа Владимира Яковлевича Лакшина.  Разумеется, я не соавтор Фроста, скорее, интерпретатор и проводник. Мне была интересна лирическая составляющая. Те философские стихи, которые присутствуют в работе, все равно «нанизаны» на лирическую основу. Фрост намного глубже и сложнее, чем кажется на первый взгляд. Все его переводчики с каждым новым переводом все больше сомневались, правильные ли слова они подобрали. Используя версии четырех переводчиков, я пытаюсь найти ответы на свои вопросы. Если бы я до конца понял мир Фроста, то не создал бы этот спектакль. Поэтому для всех его участников поиск и есть лаборатория. Каждому зрителю, я надеюсь, откроется свой Фрост. Как не бывает одного для всех Пушкина.

- В Вашем спектакле мы видим синтез искусств: театр, поэзия, документальное кино, музыка, фотография. Вы использовали возможности нейросети, также прозвучала лекция доцента МГУ К.Ю. Игнатова, а зрители приняли участие в обсуждении после показа. Как все это, включая новые технологии, преобразило первоначальный материал?

- Абсолютно преобразило. Это уже четвертая серьезная редакция. Все важное приходит само, а ненужное отпадает. Мы еще находимся в процессе работы над спектаклем. Сначала он получался перегруженным, но, поскольку я склонен к минимализму, то заметил, что лишнее постепенно ушло само, конечно, при моем содействии. В целом, этот материал очень интересен и манок для того, чтобы погружаться в него все глубже и основательнее.

Елена Соколова, актриса

- Елена, Ваша героиня – любящая, но при этом свободолюбивая женщина, выбирающая земные отношения. Какие качества в ней Вам близки?

- Мне ближе всего и привлекает в ней глубина чувств, на которую она оказалась способна. Тем более, что в наше время это качество встречается все реже. Климат теплеет, а люди становятся холоднее. Мы занимаемся театром, и зрители хотят получить ответы на волнующие их вопросы. Моя героиня с присущим ей даром глубоко чувствовать, может быть, не впрямую, но помогает открыть что-то важное в их душе. И даже если кто-то один выйдет из зала внутренне обогащенным, ради этого театр и существует. Поэтому я акцентирую внимание именно на этом важном ее качестве, на силе любви, хотя, безусловно, она – многогранный человек. Поэзия не только по форме, но и по сути пронизывает ее отношения с возлюбленным, это абсолютно реалистичная история. Сама жизнь в миниатюре.

- В этой ситуации конфликта двух характеров стоит не точка, а многоточие.

- Конечно. А что может быть интереснее исследования психологии человеческих взаимоотношений? Непростых, но столь узнаваемых.

Дмитрий Ануров, актер

- Дмитрий, в чем для Вас как артиста заключается особенность существования в поэтическом пространстве?

- Первое время это накладывало некоторые ограничения – казалось, что текст тебя несколько сдерживает. Но, во-первых, у Роберта Фроста и его хороших переводов, которые Андрей Савостьянов подобрал, он похож на совершенно естественный язык общения. И, во-вторых, со временем, когда этот текст уляжется внутри тебя, он уже ничем не может сковывать, становится твоим. Мы с пьесой «Двое видят двух» «живем» уже давно, Андрей познакомил меня со стихами Фроста в 2015 году.

- Как Вы выстраивали свою роль, прописывали характер персонажа?

- Полет фантазии не был ограничен. Все эти годы, когда мы обсуждали будущий спектакль, мой персонаж неоднократно менялся. Сейчас он выглядит гораздо проще, человечнее. Мы обратились к биографии самого Фроста, поняли, чем жил он, и остановились на двух линиях: Фрост в моменте проживания – это мой персонаж, и сам автор, которого играет Андрей, оглядывающийся на произошедшее с высоты своего опыта. Мой герой – человек, живущий в Новой Англии, в диких краях, где люди существуют наедине с природой, там еще не произошла индустриальная революция. Он сталкивается с обычными проблемами, у него интересная, но тяжелая судьба, с которой он смиряется. Жизнь для него – главная ценность; события, даже трагические, не могут его сломить  – он продолжает идти вперед, любить человека рядом с собой.

- Пьеса начинается с момента выбора, неокончательным выбором и заканчивается. Жена – единственный близкий ему человек, и все равно им сложно прийти к взаимопониманию.

- В жизни так бывает, когда даже с самыми дорогими людьми не можешь достичь полного взаимопонимания. Важна попытка диалога, который нужно продолжать несмотря ни на что, не сжигать за собой мосты. Вопрос выбора, на мой взгляд, заключается в самой его возможности. А будешь ли ты его делать или поступил бы иначе, вернувшись на тот перекресток, – это уже совсем другая история. Я думаю, в любом случае, для моего персонажа все сложилось бы ровно так же. Но невыбранная дорога существует, ты о ней знаешь и порой фантазируешь, как оно могло бы повернуться.

Фото П.Герасимов, А.Савостьянов