СЕНОКОС-25

В начале августа в чудесном городке Суздаль, бриллианте Золотого кольца, который в прошлом году отметил 1000-летний юбилей, в пятый раз прошел Фестиваль «Сенокос». Первоначально он задумывался как ежегодный фестиваль современной драматургии, но со временем область творческого поиска расширилась и теперь Фестиваль создает свободное творческое пространство для практиков современного театра и зрителей: каждый, кто приезжает на «Сенокос», становится участником процесса, получает новый театральный опыт и исследует культурную идентичность Суздаля. В программе - пять премьер от творческих команд, в состав которых входят жители Владимирской области. Идея организаторов, где объединились Московская и Питерская команды, что, перемещаясь из привычных театральных кресел на природу, зрители становятся участниками творческого процесса, соприкасаются с новым театральным опытом, исследуют культурную иден­тичность и знакомятся с талантливыми создателями фестивальных постановок.

Только «Язык Суздальский» с подзаголовком «Лингвистический ритуал» проходил в самом городе, за МИРА центром, в паре десятков метров от центральной площади Суздаля. Здесь же можно было ознакомиться с концептуальной выставкой художника, представителя «современного искусства», работающего в различных жанрах, а также и писателя Леонида Тишкова «Кругом свет» (куратор Марина Лошак), который известен как автор световых инсталляций. Его луну в лодке мы потом увидели на закатной реке.

За полтора дня мы нафестивалили и насенокосили изрядно, посмотрев три+ спектакля в разных локациях фестиваля, и первым стал «Лабиринты моей души», который предоставил Сельский театр драмы и комедии в Фомихе в часе езды от Суздаля. Добираться до площадки нужно было пешком через кукурузное поле и потом на пароме через реку Нерль. В основу сайт-специфик «спектакля в огороде» легли тексты очень модного сейчас писателя, театрального режиссёра и драматурга Романа Михайлова, сценариста сериала «Путешествие на солнце и обратно».

Режиссёр «Лабиринтов» Дмитрий Мышкин, он же и художественный руководитель фестиваля, привлек и классиков - Чехова, Горького, Достоевского. Авторы назвали этот спектакль «сновидческом путешествием по нашей-вашей душе».

Лирический герой как бы рассказывает о своем советском детстве и юности, про маму и отчима Арсения, где участвуют девочки в бантах, училка с портретом Горького, бабка в колготах за рупь-20 с граблями, которыми она вскапывает грядку и сажает туда натуральные белые батоны, старшеклассник, который повязывает пионерские галстуки, и Валера с походкой ДЦП, который танцует перед грядкой с булками. И все они - абсолютные фрики; самые нормальные - два ангела с крылышками из рубашек и некто в резиновой маске из ужастиков, распугавшая юных зрителей первого ряда. Всё это под микст советских и импортных песенок и живое фо-но. И - чего уж никак не ожидаешь от сельского театра - соло актрисы на терменвоксе, то есть электромагнитное поле слилось со сценическим пространством поля!

Для меня же сам спектакль неотделим от обаяния пространства и обиталища коммуны артистов, с которыми нас познакомил один из создателей спектакля и актерского братства, он же папа улыбающегося во все два зуба малыша Вани, - обаятельный Дмитрий Максименков, которого наверняка видела в ЦИМе, где члены команды долго были резидентами. Избу сруб привезли из Мурома несколько лет назад. И теперь здесь каждые выходные играются спектакли; через неделю после «Сенокоса» была намечена ни больше ни меньше как «Божественная комедия»! 

Надолго запомнится и спектакль «Зерна», в получасе от Суздаля в селе Кидекша, куда многие приезжают специально в церковь (сейчас в статусе музея) Бориса и Глеба, один из древнейших памятников белокаменного зодчества Древней Руси, наиболее ранняя белокаменная постройка Северо-Восточной Руси. 

В этом сезоне видела несколько спектаклей Дмитрия Крестьянкина и знаю, что человек и его судьба - это то, что интересует режиссёра в первую очередь. Пусть на сей раз это были «обычные» колхозники, пожарный, учительница (воспоминания относились в основном к советскому послевоенному времени). 

В «Зернах» Крестьянкин, как бы отвечая своей фамилии, прислушался к сельско-пейзанский идиллии. Фоном историй местных жителей были вдохновляющие просторы суздальской земли: тот самый собор с видом на реку Нерль, поля, частные домики с резными палисадами, пестрые огородики, стройки, лужи и даже кладбище. В финале нашего двухчасового путешествия под музыкальное сопровождение финских гуслей мы посадили свое «зерно» - это была тонкая маленькая рябинка (у десяти команд с лопатами, лейками и рейками свой саженец), «оставив свой след в пространстве непрерывно запечатляющейся памяти» и внесли «вклад русского театра в экологию» - так по замыслу. И коллективным арт-творчеством нарисовали картинку маслом, причем некоторые рисовали не кисточками, а веточками. Артисты на мой вопрос назвали эту перформативнкю постановку не вербатимом, а документальным театром.

Буду ждать следующего «Сенокоса» через год и надеяться, что наша рябинка прорастет и приживётся.

И всё же колос первенства я отдам спектаклю «Список Паперной». И не только потому, что постановка с префиксом «застолье»; с утра после долгой поездки из Москвы маковой росинки во рту не было, так что хлеб с маслом-яйцом-сыром казались деликатесами, а еще и красное домашнее вино лилось рекой. Лились и песни на всех языках - русском, украинском, немецком, польском, финском, иврите, идише… Заглавная Эстер Соломоновна Паперная, литературовед и поэтесса, редактор детского сектора Госиздата (сейчас там находится Дом книги Зингер на Невском) и детского журнала «Чиж», автор сборника литературных пародий «Парнас дыбом», была великим знатоком поэзии и песен. И с ней за одним столом в конце 1920-х собирались Хармс, Введенский и другие поэты-обэриуты, их друзья Маршак и Олейников. На застольях они пели арии Баха и баллады Карла Микаэля Бельмана, хасидские нигуны и уличный фольклор времен НЭПа. Арестована в 1937 по «делу Детгиза» за анекдот, в лагерях провела в общей сложности 17 лет. Эстер Соломоновна прожила долгую жизнь и уже в старости напела музыку тех застолий, чтобы сохранить для истории особенности звучания. Точнее, в 1984 встретилась с литературоведом Александровыми и тот записал несколько кассет, которые обнаружили всего несколько лет назад. В финале мы услышали кусочек ее акапельного пения с поморским напевом, которое уже хорошо усвоили к тому моменту: «Море синеё да всё студёноё…». И смогли представить, как звучали молодыми шальными голосами песни. «У попа была собака», «Жил был у бабушки серенький козлик», русская народная «Метёлки», йодль «Я и моя бутылочка», женская финская песня, старинные солдатские песни, старинная рекрутская песня, английские и шотландские песни о моряках, запевы с праздника виночерпаний/благословение на вино на иврите и многое другое. Всё это под аккомпанемент не только гитары, аккордеона, бубна, скрипки, миниоргана, но и редчайшего инструмента - колесной лиры. Вовлечение наше было 3D, так как исполнители в одеждах, стилизованных под нэпманскую эпоху, сидели за столами между зрителями, ходили рядом и смотрели в глаза с такой душевностью и лукавинкой, что не подпеть было невозможно. Особо отозвалось моё сердце на песню «Городок» (о тарусской девочке Марусе и непослушных гусях), на слова Николая Заболоцкого, - именно о ней я писала месяц назад во время Фестиваля Рихтера в Тарусе.

Когда актеры исполняли Шутку киевских семинаристов - трио на идише и украинском, было ощущение, что в ритуальной трапезе прошлое длиною в век и настоящее из ленты новостей готовы слиться воедино. Автор идеи, режиссер Константин Учитель, художник-постановщик Ольга Павлович и вся Питерская команда, где каждый не только исполнитель, но и соавтор (это известные режиссеры Борис Павлович и Дмитрий Крестьянкин, а также Лёня Нечаев, Женя Анисимов, Ксения Плюснина, Анна Вишнякова, Иван Вальберг, Иван Капорин, Никита Хорольский, Наталия Учитель) провели огромную исследовательскую работу. И соединили все объекты своих интересов: музыку, литературу, поэзию обэриутов, театр русского авангарда, проблемы культурной памяти, документальные свидетельства.

Впечатляющий список друзей поэтессы, чье творчество задало совсем другой вектор отечественной поэзии, и список песен со всей Европы был перечеркнут третьим списком, скорбным - неожиданно на красивый розоватый закат на Нерли спустились не пропускающие свет жалюзи и прозвучали года смерти близкого круга Паперной; к 1941/42 в живых практически никого не осталось… Это длилось несколько минут, но когда окна раскрылись, на суздальскую землю опустилась темнота.

Эти насыщенные дни были невероятно заразительны творчеством и артистической атмосферой, и вслед за худруком Дмитрием Мышкиным могу сказать «Фестиваль это праздник. Мы приехали когда-то из Москвы на Владимиро-Суздальскую землю, влюбились и теперь она это мы».

Текст и фото - Елена Посувалюк